Март 2024

Время на прочтение: 3 минут(ы)Война 1914 привела в смятение Гильфердинга, который тогда не созрел еще до защиты социал-оборончества. Гильфердинг Гильфердинг (Hilferding), Рудольф (р. 1877), вождь герм, с.-демократии, один из виднейших экономистов-марксистов довоенного времени, в наст, время открыто перешедший в лагерь социал-реформизма; теоретик так наз. австр. марксизма. Родился в Вене, в буржуазной семье. Будучи Студентом медицинского факультета, стал членом австрийской соц.-дем. партии. Не принимая активного участия в организационной работе партии, Гильфердинг принадлежал вместе с Отто Бауэром и Густавом Экштейном (см.) к кругу молодежи, выраставшей под непосредственным влиянием Виктора Адлера (см.). По окончании университета он переехал в Германию, где принял участие в руководстве с.-д. партийной школой и работал в «Neue Zeit», теоретическом органе германской социал-демократии, помещая статьи под своим именем и под псевдонимом Карла Эмиля. Имя Гильфердинга стало общеизвестным после выхода в свет в 1910 его основного труда «Финансовый капитал». В «Финансовом капитале» он дал принципиальную оценку эпохи финансового капитала, защищая здесь тезис о зрелости капиталистического общества для перехода в социалистическое. Этот тезис создал ему славу радикального марксиста. Но в действительности уже во время работы над «Финансовым капиталом» он стоял на точке зрения, которая позже в развернувшейся перед империалистской войной борьбе марксистских течений получила название центристской. Уже в 1907 в своей статье о парламентаризме и массовой забастовке он защищал взгляд, что «надо считать полным непониманием всей глубины классовых противоречий в Германии утверждение, будто массовая забастовка может представлять что-нибудь иное, чем последний шаг к завоеванию политической власти». Уже не говоря о том, что всеобщая забастовка не является последним шагом к завоеванию власти, ибо этим последним шагом является вооруженное восстание, это заявление Гильфердингера содержало в себе в скрытом виде принципиального оправдания оппортунистической тактики выжидания, тактики отказа от обострения классовой борьбы пролетариата. Исходя из этой точки зрения, он впоследствии боролся против применения всеобщей забастовки Как средства завоевания всеобщего избирательного права в Пруссии или как средства борьбы с военной опасностью. Центристская установка проявлялась также и в ряде других вопросов, напр., он утверждал, будто герм, соц.-демократия делает все необходимое в области антимилитаристской агитации, хотя в действительности она, чрезвычайно дорожа своей легальностью, не вела этой агитации с достаточной силой. В вопросе о борьбе с военной опасностью Гильфердингер занимал уклончивую позицию, заявляя, что соц.-демократия не может связывать себя здесь определенными обязательствами . В борьбе, разгоревшейся между Карлом Каутским и т. наз. «левыми радикалами», он стал на точку зрения Каутского и защищал ее в качестве редактора «Vorwärts’a» (пост этот  занимал в 1906—15). В 1912, когда разногласия среди нем. марксистов, приведшие к делению их на радикалов и леворадикалов, перебросились из области теоретических и общетактических споров в сферу политических решений (выборные соглашения с либералами), Гильфердинг защищал линию оформлявшегося партийного центра, в котором объединялись наиболее окаменелые, неспособные к активизации тактики, радикальные элементы с практическими ревизионистами. Он оправдывал этот блок, заявляя, что «противоречия между обоими направлениями (радикальным и ревизионистским) все более сглаживаются». Он. был противником лево-радикален не только в вопросах новой тактики, требовавшей мобилизации масс для отпора империализму, но и в организационных вопросах, связанных с политической линией, которую смутно искало левое крыло герм, рабочего движения. В то время как левые радикалы, пытаясь преодолеть бюрократическую косность партийного аппарата и партийного руководства, защищали идею внутрипартийной демократии как средства для мобилизации рабочих масс, он, воспитанный в школе Виктора Адлера, в школе решения политических вопросов в келейном кругу вождей, был решительным противником этой идеи. Эта точка зрения дала ему возможность стать перед войной главным политич. и теоретич. советником правления партии, возглавлявшегося после смерти Бебеля реформистом Эбертом. Война 1914 привела в смятение Гильфердинга, который тогда не созрел еще до защиты социал-оборончества. Неожиданно для него оказалось, что спор между революционным и оппортунистическим течениями в социал-демократии, который он считал сходившим на нет, стал в свете империалистской войны решающим спором для судеб пролетариата. Не поддерживая политики шейдемановцев, он не перешел, однако, и на сторону левых, а остался на центристских позициях легального протеста против войны, на позициях затушевывания всех принципиальных вопросов, выдвинутых войною. Ни в основном вопросе об отношении к т. наз. защите отечества в эпоху империализма, ни в вопросе о подготовке революционной борьбы пролетариата, ни в вопросе о диктатуре пролетариата, он не стал на сторону Ленина и даже на сторону Розы Люксембург, а продолжал идти вместе с Каутским. На заданный ему еще в 1915 вопрос последовательного реформиста Кольба, как же он представляет себе завоевание власти пролетариатом, Гильфердинг отвечал какими-то невнятными заявлениями о продвижении пролетариата вперед, об усилении его позиций. Эти заявления вытекали не из убеждения, что война кончится началом нового мирного развития, — ибо Гильфердинг открыто заявлял, что война открывает период революционных потрясений, в которых решится вопрос о социализме и капитализме, —а из центристской трусости продумать вопрос до конца.

Время на прочтение: 6 минут(ы)Всеобщая стачка, также генеральная, массовая политическая. Есть собирательное название для стачек, которые по своим размерам, по своим целям или последствиям выходят за пределы изолированных схваток между рабочими и предпринимателями. ВСЕОБЩАЯ СТАЧКА Попытки дать «определение» понятия Всеобщие стачки и подразделить их на экономические, политические, экономические по целям, но политические по последствиям, и пр. (Каутский), или демонстративные, боевые и т. д. (Г. Ролацд-Го льет), страдают существенными недостатками: они стремятся вставить Всеобщую стачку в рамки искусственных делений, которые разрывают живую диалектическую связь с проявлениями рабочей борьбы, предшествующими ей, и с теми, в которые она переходит, в особенности с вооруженным восстанием.  Мы поэтому будем придерживаться, преимущественно, исторического порядка. Идея и практика Всеобщая стачка в современном рабочем движении выдвигаются впервые чартистским конвентом в 1839 г. под именем «священного месяца» (см. Великобритания, т. IX, ст. 464, и Чартизм). Известное осуществление она получила три года спустя, когда к забастовке в Ланкашире, спровоцированной фабрикантами в интересах их борьбы против выгодных землевладельцам хлебных законов, присоединились предприятия наиболее промышленных районов Англии. Несмотря на то, что она была сорвана, так как ее не поддержали Лондон и южные графства, она все же имела крупные политические последствия. «Плодом восстания, — пишет Энгельс, —было решительное отмежевание пролетариата от буржуазии… С этого момента чартизм был чистым, освобожденным от всяких буржуазных элементов, рабочим делом» (Энгельс). Всеобщая стачка в эпоху 1 Интернационала, анархистская идея Всеобщей стачки. Трактовка вопроса о Всеобщей стачки на Брюссельском конгрессе 1 Интернационала является исходной точкой развития утопической концепции, сыгравшей крупную отрицательную роль в международном движении всех последующих периодов до наших дней. В резолюции указывалось, что она есть средство «уменьшить число войн», и трудящимся рекомендовалось «прекратить всякую работу в случае, если в их странах вспыхнет война». Резолюция эта, внесенная франц. и бельгийскими прудонистами, не встретила возражений на Конгрессе, но в письме к Энгельсу от 16/IX 1868 Маркс охарактеризовал ее как «бельгийское идиотское предложение (Blödsinn) бастовать против войны» (Der Briefwechsel zwischen Fr. Engels und K. Marx, В. IV, S. 82, Stuttgart, 1921). ‘ После раскола 1 Интернационала (в 1872) вопрос о Всеобщей стачки стоял в центре прений на Женевском конгрессе анархистского (бакунистского) интернационала в 1873. Всеобщая стачка проповедывалась здесь не только как средство борьбы с войной, а как универсальное орудие социального переворота и экспроприации капиталистов. В таком виде идея всеобщей стачки вошла с той поры в железный фонд анархизма, а впоследствии и анархо-синдикализма. Подготовка всеобщей стачки ставилась в зависимость от организации международных профсоюзов и обширных статистических исследований, и потому Конгресс, в начале широко размахнувшись, счел нужным воздержаться от «полного» разрешения вопроса о ней. На практике же Всеобщая стачка для анархистов служила прикрытием, за которое они прятались от политической борьбы. Яркой иллюстрацией этому послужили события в Испании 1873, когда бакунисты, организовав всеобщую стачку в ряде городов, не использовали боевой готовности и революционных традиций пролетариата и ограничились даже после боев с жандармами и победы над ними созданием Комитета общественного спасения, который сам «отрекся от власти», когда приблизились войска, удовольствовавшись «обещанием общей амнистии» (см. Э н-г е л ь с Ф., Статьи 1871—1875, П., 1919). Первые конгрессы 2 Интернационала и первая бельгийская Всеобщая стачка. Провал анархистских экспериментов с В. с. в Испании, предпринятых под «антиполитическими» и «антиавторитарными» лозунгами в революционной ситуации, повелительно требовавшей вооруженных наступательных действий с ясными именно политическими целями, а еще больше убийственная критика, которой Энгельс подверг вместе с этими скандальными экспериментами и общую анархистскую концепцию В. е., создали надолго резко отрицательное отношение марксистов к идее всеобщей стачки вообще, что сказалось на Парижском конгрессе 2 Интернационала. (1889). На Брюссельском конгрессе (1891) внесенная анархистствующим голландцем Домела-Ныовенгуисом резолюция об антивоенной В. с. встретила резкий отпор. Между тем, в бельгийском рабочем движении созревало применение орудия всеобщей стачки для достижения политической цели, именно—всеобщего избирательн. права. Уже в 1887 на съезде Бельгийской рабочей партии, в связи со стихийными выступлениями масс против политич. бесправия рабочих, было принято решение о подготовке боевой В. с. Несмотря на скептическое от-ношение к этим планам со стороны вождей 2 Интернационала (а также со стороны Энгельса—см. «Письма к Зорге», нем. издание, стр. 362), в мае 1891 вспыхнула стачка, охватившая 100 т. рабочих, и под ее давлением палатой депутатов было принято решение о пересмотре конституции.  В мае 1893, на основании решения партийного съезда, была провозглашена В. е., и на этот раз штурм 250 тыс. забастовщиков, угрожавший перейти в восстание, вырвал у правительства полупобеду: было введено всеобщее, хотя и фальсифицированное системой множествен. вотумов, следовательно неравное, избирательное право (см. Бельгия, т. V, ст. 499—500). Бельгийский опыт не остался без влияния на заседавший в августе этого же года Конгресс в Цюрихе. Конгресс, хотя ,и отверг, по докладу Плеханова, вновь выдвинутое Домела-Ньювенгуисом предложение о В. с. как ответе на объявление войны, но поставил отдельным пунктом порядка дня общий вопрос о В. с. Одобренный комиссией Конгресса проект резолюции, составленный Каутским, осуждая вообще В. с. как «мирную», так и «насильственную», признает, однако, что «массовая стачка может при известных условиях стать весьма успешным орудием не только в экономической, но и в политической борьбе». Отклики на бельгийский опыт. Первая дискуссия о Всеобщей стачки в Германии. Бельгийская В. с. подействовала заразительно и на рабочих Австрии, которые в ту пору вели тоже борьбу за всеобщее избирательное право, и в с.-д-тии было сильное течение, добивавшееся от вождей курса на Всеобщую стачку. На партийном съезде1894 резолюция Адлера о том, что ЦК . может прибегнуть к ней только в случае «самой крайней необходимости», была принята 66 голосами. Голосовавшие против нее 42 человека требовали немедленной подготовки к выступлению. Обострившееся вскоре за этим положение в Германии дало толчок к углубленному обсуждению вопроса о ней в марксистской литературе. Эд. Бернштейн (тогда еще марксист и более живой, чем Каутский) в статье «Стачка как средство политической борьбы» («Neue Zeit», февраль, 1894), проанализировав англ. забастовку 1842 и новейшую бельгийскую, приходит к выводам, не совсем устаревшим и теперь. Считая необходимым бороться против иллюзий о Всеобщая стачка как «чудодейственной» силе, он рекомендует не отвергать ее целиком, находит, что она может быть полезным орудием и в политической борьбе, особенно, когда промышленные кризисы или политический разброд в той или иной стране вызывают значительное массовое недовольство и приводят к колебаниям, расколам среди господствующих классов и правительства. «В таких ситуациях, —говорит он, —политическая стачка может достигнуть того, чего некогда достигали баррикадные бои». Дальнейшее

Время на прочтение: 7 минут(ы)Между Россией и Швецией за обладание берегами Балтики; в результате её Россия получила свободный выход в Балтийское море. СЕВЕРНАЯ ВОЙНА (1700—21) Россия со второй половины 17 в. была отрезана от Балтийского моря, от «окна в Европу», т. к. земли б. Новгородской пятины, расположенные у Финского залива, оставались ещё (по Столбовскому миру, см.) в руках шведов. Таким образом, Россия, несмотря на довольно обширные дипломатич. связи, была, по существу, оторвана от культурно-хозяйсгвенной жизни Зап. Европы, что являлось одной из причин экономической и политич. отсталости страны и задерживало развитие её производительных сил. В этих условиях перед Россией в конце 17 в. встала неотложная задача: отвоевать у шведов исконно русские земли, Захваченные ими во время Польско-шведской интервенции в Московское государство в начале 17 века, и снова пробиться к берегам Балтики. По словам Маркса, «ни одна великая нация никогда не существовала и но могла существовать в таком отдалённом от моря положении, в каком первоначально находилось государство Петра Великого. Никогда ни одна нация не мирилась с тем, чтобы её морские побережья и устья рек были от неё оторваны; Россия не могла оставлять устья Невы, этого естественного выхода для продукции Северной Европы, в руках шведов»( М а р к с , Секретная дипломатия 18 века). Пётр I сумел воспользоваться благоприятной международной обстановкой для разрешения этой задачи. Он объявил войну Швеции во время подготовки Европы к войне за Испанское наследство и сумел создать против Швеции соглашение трёх государств: России, Польши и Дании. Первыми (в нач. 1700) вступили в военные действия союзники России—Дания и Польша. Но как только известие о заключении перемирия России с Турцией дошло до Москвы (8/VIII 1700), Пётр немедленно (9/VIII 1700) двинул рус. армию в Прибалтику. В эту армию входили: 25 пехотных полков, 2 кавалерийских полка и значительная артиллерия. Всего со служилым дворянским ополчением рус. армия насчитывала в 33 полках 40.000 чел. Осенью рус. армия подошла к Нарве и осадила ее (23/IX 1700). При осаде Нарвы выявились недостатки рус. артиллерии: при выстрелах некоторые пушки разрывались. Не было налажено снабжение продовольствием и боевыми припасами, солдатские полки были плохо обучены военному делу. Много командиров было из иноземцев, причём солдаты не понимали команды иноземных офицеров, а русские дворяне не хотели подчиняться иноземным начальникам. Всё это дезорганизовало русскую армию, лишая её боеспособности. Пётр оставил фронт и отправился в тыл для укрепления Новгорода и других пограничных городов. Командование было поручено состоявшему на русской службе германскому генералу герцогу Де-Кроа. Ещё до осады Нарвы шведский король Карл XII, высадив десант в Дании, нанёс датчанам поражение и заставил их заключить мир C8/VIII 1700) в Травендале. Таким образом Дания была выведена из состава коалиции. Дальше Карл XII двинулся на Лифляндию, чтобы расправиться с польской армией, но при первом же известии о подходе русской армии к Нарве направился к берегам Финского залива и с небольшим (8.500 чел.), но прекрасно обученным войском двинулся на выручку осаждённой Нарвы. Пользуясь ветром, нёсшим смог в сторону русского лагеря, Карл внезапно в полдень 19/XI 1700 напал на русскую армию. Во время боя русским изменило иноземное командование во главе с командующим армией Де-Кроа. Отдельные русские воинские части, видя измену иноземного офицерства, дрогнули и стали отступать. Бросилась в бегство конница служилых людей; но Преображенский и Семёновский полки, оградившись рогатками, приняли бой, храбро отражали бешеные атаки шведов и отступили в полном порядке с оружием. Русская армия под Нарвой была разбита и потеряла всю артиллерию—до 180 пушек. После этого Карл XII двинул свои силы на борьбу с Польшей. В Польше и Саксонии Карл XII, по меткому выражению Петра I, «увяз» надолго. За это время Пётр. сумел организовать новую армию. После Нарвской неудачи Пётр I, укрепив пограничные города (Псков, Новгород), энергично приступил к военной реформе. Для подготовки командного состава новой армии из русского дворянства Преображенский и Семёновский полки были преобразованы в своеобразные военные школы. В них молодые дворяне проходили службу, начиная с рядового, и с первым офицерским чином выпускались офицерами в армейские полки. Таким образом был создан надёжный отечественный состав военного командования. Ежегодно происходили наборы рекрутов. Одетые в иноземные военные мундиры, вооружённые ружьями (фузеями), солдаты проходили военную подготовку при строгой дисциплине. Правда, из ружей, которые по инструкции должны были стрелять на 300 шагов, на самом дело можно было попадать только на расстоянии 100 шагов, но введение багинета—штыка—превратило ружьё также и в колющее оружие. Реформа, проведённая Петром 1 в области военного дела, к концу ого царствования создала большую боеспособную русскую армию, насчитывавшую 200 тыс. войска регулярного и 75 тыс. нерегулярного, состоявшего из казачьих и калмыцких полков. Пётр 1 сосредоточил внимание на изготовлении орудий, и ь течение года металлургич. заводы дали армии 300 орудий. Когда для отливки орудий стало недоставать меди, был опубликован указ Петра 1 о немедленном снятии колоколов с церквей. Реорганизованная армия в 1(01 была направлена против шведов. Полки под командованием Б. Шереметева в Прибалтике при Эрестфере (29/XII 1701) и Гуммельсгофе (18/V1I 1702) разбили шведского генерала Шлрппен-баха. Вслед за этими успехами русская армия под личным командованием Петра начала наступление по направлению к Финскому заливу. В начале октября (11/X 1702) после отчаянного штурма был взят город Нотебург, прежний русский город Орешек. После взятия Орешек был переименован в город Шлиссельбург (ключ-город). В апреле—мае 1703, после взятия небольшой шведской крепости Ниеншанц, русские войска подошли к берегам Финского залива, и здесь через несколько дней Пётр 1 одержал над шведами первую морскую победу, захватив два шведских фрегата. Недалеко от впадения реки Певы в Финский залив был заложен (1G/V 1703) город под названием Санкт-Петербург (см. Ленинград). Этот город Пётр сделал своей столицей. В 1703 русскими была занята крепость Мариенбург, а в 1704—Копорье, Ям, Нарва, Дерпт и Ивангород. Для защиты Петербурга на о-ве Котлиц была ‘за-л о лее на крепость Кропшлот (Кронштадт). В 1705 Пётр I двинул русские войска к Зап. Двине на поддержку вытесненному нз Польши польскому королю Августу; русские заняли Курляндию и Литву с Вильиой и стали лагерем у Гродно. Зимой 1705—06 Карл XII блокировал здесь рус. войска, однако Пётр 1 с большим искусством сумел обеспечить выход этих войск из блокады без потерь. Иная участь постигла польские войска, которые были разгромлены Карлом XII, и это привело к смене короля в Польше. На польском троне оказался ставленник Карда XII Станислав Лещинскнй (24/IX 1706). Непомерный рост тягот, связанных с ведением Северной войны,